Вчера утром белая густая пелена тумана окутала окрестности, а ночью сильный морозик сковал поверхность снега, образовав толстую корку, при всяком шаге издающую аппетитный хрустящий звук, зверь ли пробежит, человек ли пройдет. Бедные куропатки так и не выбрались бы из своих снежных норок, в которых они устраивались на ночлег, и, возможно, свет нового дня никогда бы не отразился в их глазах, не появись доброе Солнышко.
– Вес-на! Вес-на, вес-на, вес-на! – сообщила шустрая Синичка, и ее радостное пение, как звон серебряного колокольчика, призывно и волнующе разлилось по уснувшему лесу.
– Вес-на, вес-на, вес-на, – послышалось уже с другой стороны, с веток Яблони-долгожительницы.
– Весна?! – слабый голосок, еле различимый из-за снежного сугроба, который прикрывал хрупкое существо, задал очень важный и актуальный вопрос.
– Вес-на! Вес-на! Вес-на! – ответила желтогрудая Синичка, приподнимая черную шапочку в знак приветствия.
– Ах! Весна! – обрадовалось нежное существо. – Только как же мне выбраться из-под этой груды? Неужели я так и останусь здесь и весна пройдет мимо?
Солнце поднималось выше. Оно тоже, подобно всему живому, было движимо желанием увидеть эту прелестницу, одевающую землю в зеленый наряд, любезную и желанную весну!
– Весна, говорите? Весна? Пусть уж она стороной наш лес обходит, – послышалось дребезжащее ворчание – это толстый холодный Сугроб высказывал свое мнение.
– Нет, нет, господин Сугроб, не прогоняйте ее! – слабый голосок осмелился возразить.
– Молчать! Пока я здесь господин! Сиди там, где сидишь, и не высовывайся, когда старшие говорят.
Маленькое существо замолкло: оно было слишком слабым, вежливым и интеллигентным, чтобы использовать силу против грубости и нахальства. Но Солнце, доброе справедливое Солнце, протянуло свою жаркую руку-луч и прикоснулось к старому, зачерствевшему от мороза снегу.
– Ой-ой! – закричал Сугроб. – Как жжет! Убери, убери сейчас же свою руку, не мучь старика!
Но Солнце все сильнее грело, все более поднималось над поверхностью земли.
– Какое бессовестное Солнце! Не видишь, как я вспотел?! Оставь меня, оставь! Ух, покажу тебе! Хулиган!
Снежная корка нехотя поддалась. На поверхности белого зимнего покрывала появились вмятины от жарких солнечных прикосновений, и, когда под Яблоней стихло угрожающее ворчание, послышался знакомый трепетный голосок:
– Привет всем! Это я! – и существо склонило маленькую головку, скромно приписывая заслугу своего появления на свет могучему другу Солнцу.
Русский сказал бы:
– Это цветок, растущий под снегом.
Англичанин вежливо поправил бы:
– Капля, упавшая на снег!
Француз, смеясь и блистая остроумием, произнес бы:
– Цветок, протыкающий снег.
А немец аккуратно, но настойчиво возразил бы:
– Снежный колокольчик.
И все они оказались бы правы, потому что каждый из них говорил о Подснежнике – маленьком отважном цветочке.
Ночью опять подморозило, и старик Сугроб, который нехотя сполз с Подснежника и спрятался с северной стороны толстого ствола Яблони, обрадовано крякнул:
– То-то! Рано вам еще меня на пенсию отправлять!
Слабенький росточек продрог. Перед рассветом холод усилился, и Подснежник задрожал. Колкое жесткое дыхание мороза обжигало нежное создание. Ему казалось, что он не выдержит, что утро не наступит для него. «Еще немножко, еще чуть-чуть, еще немножко, еще чуть-чуть», – пел он про себя дрожащим голоском, склоняя тяжелый тугой бутончик-головку все ниже и ниже.
– Я ж тебе говорил: не высовывайся! Нашелся мне тут храбрец! – злорадствовал Сугроб.
Подснежник молчал. Ему было очень тяжело, но он не сдавался.
– Вес-на, вес-на, вес-на! – вдруг послышалась сверху милая сердцу вчерашняя песенка.
И, словно подтверждая сообщение, яркий солнечный луч упал между веток Яблони, обдав приятным теплом дрожащее существо. Головка Подснежника поднялась, и, когда тоненькая корочка льда, покрывавшая его тельце, растаяла, он улыбнулся.
– Весна! Значит, все-таки весна! И я увижу ее! – выдохнул цветочек, расправляясь. Шапочка, покрывавшая его головку, лопнула, и ярко-желтые лепестки раскрылись навстречу дню.
– Чу-до! Чу-до! Чу-до! – запела Синичка, спустившись на самую нижнюю ветку Яблони, и удивленно повернула головку на бок, чтобы рассмотреть Подснежник. А затем, разом сообразив в чем дело, вспорхнула и, усевшись повыше, снова запела:
– Вес-на! Вес-на! Вес-на!
Мой маленький друг, может быть, снег неверья покрывает душу твоих родственников или знакомых? Молись! И тогда чудное солнце Божьей благодати растопит снежную корку зачерствевших сердец, чтобы дать жизнь маленькому прекрасному росточку веры.
Check PageSpeed ScoreNot optimized
